- Даниил, мы с Вами виделись последний раз на "Кинотавре", обсуждали "Перегон" и я знаю, что Вы сейчас в съемочном периоде картины Андрея Малюкова, которая называется "Черные следопыты".
- Уже не черные, уже просто "Следопыты".
- "Следопыты". Она сложно-постановочная картина. Там взрывы, американцы там что-то делают.
- Да, там каскадеры канадцы, по-моему.
- Канадцы. Да, на лонжах летают. Я готовился к интервью и прочитал, поправьте меня, если я не прав, что вы сами делаете трюки.
- А у меня там особых трюков и не было. Если были бы, я, наверное, сам бы уже их не делал.
- Конечно.
- Мне кажется, что все это "петушиные бои".
- Я бы, если бы мы вместе работали, я бы вам просто запретил как режиссер.
- А я бы уже и не полез никуда на самом деле. Сейчас все рассуждают про то, что нужно современной молодежи, какое кино ей нужно, на что они должны пойти и что необходимо для их, скажем так в кавычках или не в кавычках, воспитания или куда нам их вести всех.
- Или хотя бы как попасть в аудиторию.
- Или хотя бы чем их заинтересовать, чтобы это не было назидательно, а было таким, чтобы люди восприняли лейтмотив.
- Чтобы уикенд прошел, и они сказали: "Иди, смотри кино".
- Скажем так и с этой точки зрения тоже. Вот мне кажется, что это кино по своей структуре, по крайней мере, когда я прочитал сценарий, попадает именно в ту самую болевую точку. Ибо сюжетно, фабульно история про то, как четыре современных циничных, как раз они циничные, пацана попадают в 42 год. Т.е. изначально они являются черными археологами, что там тыр-пыр-мыр… бабах, может быть об этом нельзя говорить, не знаю.
- Можно.
- Можно?
- Да.
- И что с ними там, на протяжении всей картины происходит, какая трансформация души, посредством не просто некого назидания - "Вот это вот черное, это белое. Это Сталин, это Гитлер".
- Они попадают...?
- На передовую. Они попадают на передовую, с которой, разумеется, как любой нормальный современный пацан, все они четверо хотят слинять. Разумеется, чтобы остаться в живых. И что в результате с ними происходит на протяжении всей картины. Каким образом они в себе переживают…
- Это художественный фильм?
- Это художественный фильм, который разрежут.
- Но не сильно?
- На 4 части.
- Жутко интересно. Я уже иду, по поводу попадания аудитории. Я уже все - на крючке.
- А я не циничный современный, который попадает туда, я уже староват для этого. А я как раз из того самого 42 года, который не то что перевоспитывает, но является одной… Персонаж, который является одной из граней той действительности, которую они видят современными глазами.
- Забегая вперед, они обратно в наше время приходят?
- Наверно, нельзя говорить?
- Нельзя говорить. Понятно. Что в ближайшее время в Вашей жизни произошло?
- По большому счету - ничего. Ничего такого глобального, того, что может быть, должно было мною ожидаться.
- А Вы ожидали?
- Я несколько уже поостыл от подобных ожиданий и престал себя каким-то образом настраивать на светлое будущее, ибо был уже такой опыт. Был такой период, когда вышли, когда снимались "Дети Арбата", кстати говоря, параллельно с "Бедной Настей", я не то чтобы лелеял мысль о том, что вот сейчас сериал выйдет и что-то щелкнет. Но, тем не менее, я психологически был уверен в том, что они выйдут и этот стереотип, который неизбежно должен сложиться "А, Страхов выстрелил, но как сериальный артист". И страх остаться в этих рамках, безусловно, присутствовал. Но ничего не произошло.
- Вот интересно, присутствует страх остаться в рамках телевизионного сериала?
- И да, и нет, потому что на самом деле…
- А Вы готовы быть просто сериальным артистом?
- Я готов следовать велениям судьбы, извиняюсь за пафос.
- Отлично. Я понимаю.
- Потому что сидеть, воротить нос, говорить "Нет, нет, я снимаюсь только в кино", но при этом сниматься в плохом кино, потому что хорошего не предлагают. Или снятся в качественном, допустим, вертикальном сериале, что я сейчас делаю, снимаюсь опять-таки в компании "Амедиа", которая выходит на новую линейку телерадиовещания.
- Расскажите мне все. Все интересно.
- Очень любопытная история, связанная с тем, что "Амедиа" решила запустить…
- Как называется?
- Называется "Судебная колонка". Это вертикальный сериал.
- Я немножко не понимаю, что это такое. Если вы мне расскажите и нашим зрителям - это будет жутко интересно.
- Вертикальный сериал, это много-много серий, предположим что 10,20,30, но каждая серия это отдельная история и только главные герои переходят из серии в серию. Как "Каменская".
- А понимаю. Т.е. у нее есть начало, середина и есть финал.
- Совершенно верно. И каждый раз этот финал, связанный с определенной историей, с определенными персонажами.
- Так ведь это же сложно.
- Это сложно, да. Но "Судебная колонка" снимается как кино - по 2-4 минуты в день. С рельсами, кранами.
- А что такое вообще "Судебная колонка"?
- Суть в том, что девушка-журналистка, "золотая молодежь" по сути дела, решает уйти из светской хроники, из гламурных дел в криминальную журналистику, а я ее жених.
- Т.е. соответственно одна серия получается некое расследование?
- Совершенно верно.
- Здорово.
- А я как старший следователь прокуратуры ей в этом помогаю. Как старший следователь и по волею случая ее жених.
- Социально вы кто, средний класс?
- Социально я, разумеется, средний класс. Я ниже ее ступени на две, я бы сказал. И получается любопытная история, когда каждый раз…
- И любовная?
- И любовная и классовая. Когда сначала она выше, чем я, но решает уйти туда, откуда, собственно говоря, вышел я, из чего я вырвался. И вот эта вот борьба со злом на уровне элементарной помощи людям, на уровне работы, которая не просто, для того чтобы заработать деньги, а для того чтобы в этом мире что-то изменить.
- Она красивая или там история золушки есть?
- Она красивая. Там задача другая.
- А Вы какого персонажа придумали?
- Я такой знаете… Мы придумали с Артемом Антоновым, который является режиссером-постановщиком, образ не просто такого умного, успешного следователя, бывшего работника Интерпола, ушедшего в прокуратуру. Не просто. Все это присутствует, но при всем при этом, мы придумали, что он такой немножечко тюфяк. Он под ней… Не то чтобы недотепа, но он все время… Она всегда знает на какие точки нужно нажимать, для того чтобы он сказал ей да. Когда мне Артем Антонов, режиссер "Судебной колонки" предложил эту историю, когда он меня на пробах мучил, говорил: - "Даниил, вот что ты играешь, скажи мне пожалуйста?". - "Ну что вы? Что написано, то и играю". - "А что ты хочешь?". Он говорит: "Дань, вот то, что у тебя есть, это все видят, и это у тебя уже есть. Сыграй вот какого-то такого тюфяка". - "В смысле? Я не понимаю. В смысле тюфяка?" - "Вот он какой-то такой… Он под ней, понимаешь. Он не настолько уверенный в себе человек, каким он хочет самому себе казаться. И когда он следователь прокуратуры Никитин, он так корочку показывает и - Джеймс Бонд…
- Но он не Джеймс Бонд?
- Он не Джеймс Бонд. Но когда он так делает, вроде как он откуда-то оттуда, из этой породы людей.
- Костюмчик разрешили Вам сделать под себя?
- Ну, скажем так элементы. Но опять-таки это пошло на самом деле не от меня, а от режиссера. Я по своей какой-то накатке дай, думаю возьму портфельчик. Говорю: "Вот такой вот (показывает) мне нужен портфельчик, маленький, аккуратненький портфельчик с такой (показывает) маленькой ручкой, чтобы можно было удобно носить. Приезжаю на съемку - там вот такой (показывает) большой портфель, вот с таким (показывает) ремнем, вот так на плечо и "почапал" в метро. Я говорю: "Что это такое, зачем мне это нужно, это неудобно, выходишь из машины, нужно вешать на плечо. Это все долго, неудобно, люди в машине, они не носят портфели на ремне". А Артем говорит: "Не носят, а мне надо, чтобы ты носил. Эта глянцевидность - пошел успешный молодой человек из офиса - мне это не нужно".
- Это в принципе правильное направление.
- И я понял, что не надо мне быть режиссером, по крайней мере, на данный момент. Потому что я не понимаю элементарных вещей, даже про ту работу, которую мне нужно сделать самостоятельно как артисту.
- Я на самом деле не знал о принципах работы той же самой "Амедии", но, например, 6 часов утра, плюс минус 15 минут, и, давая тебе 7 страниц текста, и понеслось, понеслось… Я говорю: "Слушайте, но как же вы запоминаете? А рабочая неделя, какая?". Они говорят: "Шестидневная" Я говорю: "А едите вы где?". Они: "Там".
- Это сейчас, раньше все было намного хуже. Раньше она была семидневная, если не восьмидневная. И сценарий ты получал зачастую прямо на площадке, и часто ты не ел, и не 6 утра, а, допустим, в 5 утра ты освобождался, в 7 приезжал. Я могу много разных страстей по этому поводу рассказывать. То, что сейчас у них шестидневная рабочая неделя это здорово. Это уже хорошо.
- Я к чему говорю, Вы железобетонно подготовленный артист.
- Нет. Кино профессия и сериальная профессия - это две разные вещи. Это абсолютно две разные органики; два разных отношения к тексту; к заполнению кадра самим собой, актерски; совершенно разный мандраж; это совершенно разная привычка, опять-таки актерская привычка, актерский тренинг.
- Я с племянником своим Костей Крюковым разговаривал, его тоже занесло в телевизионное пространство. Он говорит, я не знаю, как сложится моя жизнь, то, что мне это дает опыт неоценимый. И также многие артисты говорят другое, что ты приезжаешь после этого темпоритма телевизионного продакшена, ты приезжаешь потом на кинематографическую площадку и ничего не понимаешь вообще что происходит.
- Почему так все медленно?
- Вообще ничего не понимаешь, что происходит. И это немножечко иногда кого-то бесит.
- Да. По-разному бывает это состояние нетерпения. Допустим после съемок в "Бедной Насте" меня занесло в Киев. И там снималась 4-х серийная картина. То как они работали. Я не хочу никого обидеть, они хорошие ребята…
- Я понимаю.
- Но та неспешность, с одной стороны, вроде бы здорово. Я приехал. Господи, слава Богу, можно расслабиться. Но как только я понял, чем неспешно они занимаются, и что в результате ничего не готово, и в результате кадр не продуман, и в результате я не могу добиться от режиссера ответов на свои вопросы. Я уже не старался себя лелеять особыми надеждами, что я кому-то что-то докажу. Поэтому в первую очередь я старался доказать что-то себе.
- Первые дни… Вот сериал выходит… Первое это было что? "Бедная Настя"?
- Нет. На самом деле это было не первое, но что касается главных ролей и запоминающихся…
- Таких нереальных просто, когда вся страна "Ты что, где? Не спрашивайте, я у телевизора". Что произошло?
- Конечно же, когда меня в течение года спрашивали журналисты "Даниил, как у Вас, так сказать, с головой?"
- Я не люблю эти вопросы, но в принципе это не так плохо.
- В принципе на самом деле "медные трубы" это достаточно серьезное испытание, которое…
- Страшное.
- Оно страшно тем, что когда ты через "медные трубы" проходишь и говоришь и себе и другим, что "нет, нет, все в порядке". На самом деле ты не отдаешь себе отчета в том, насколько ты увлечен самим собой, своим успехом и своей уверенность в том, что так должно, так нужно и так будет всегда. И ты перестаешь замечать людей вокруг себя. Проходя через эти трубы, ты не понимаешь, что ты в этих трубах уже ничего не видишь кроме иллюзорного света в конце туннеля, к которому ты якобы стремишься. Вот сейчас все будет. И, к сожалению, часто людей мироздание на этом пути не останавливает, оно не говорит им стоп, оно не окунает их лицом в какие-то обстоятельства, оно им позволяет жить так дальше в этой уверенности.
- Я слышал на Мосфильме про Вас…
- Много всякого нехорошего?
- Да нет, ну что значит нехорошее? У нас же еще профессия такая, ты же не можешь, не имеешь права не поскользнуться, ничего…
- Я могу рассказать вам один случай, буквально случившийся со мной. Звонит мне ассистентка с одной картины и говорит: "Даниил, режиссер хочет с Вами познакомиться". - "Отлично. Я только через 2 дня улетаю, давайте успеем, иначе через неделю с небольшим". - "Хорошо, когда?". - "Давайте завтра, сегодня уже то, пятое, десятое". - "Хорошо". Потом она на следующий день мне перезванивает и говорит о том, что "Даниил, знаете, не получается, режиссер не может". Но мы с ней на всякий случай договорились, что если он не сможет, то они подвезут мне сценарий. Я сидел в кафе, собирался смотреть футбол, все замечательно, хорошее настроение. Я говорю: "Хорошо, везите". Через час перезванивает человек: "Аллё. Даниил, какой адрес". - "А простите вы кто?". - "Директор я". Я говорю: "Какой директор? Позвоните ассистенту по актерам Вике, она знает адрес и знает всю информацию. До свидания".
- В результате зазвездил парень - Вы!
- Конечно. Потому что в результате мне не привезли сценарий, режиссер не захотел со мной встречаться. Он, разумеется, перевернул эту ситуацию на оборот. Я не поленился, я два дня дозванивался до ассистентки по актерам, она не брала трубку, я, в конце концов, взял телефон жены, она сняла трубку. Я говорю: "Вика, в чем проблема?" Она говорит: "Я сама не знаю в чем проблема". - "Вик, давайте сделаем так. Я все прекрасно понимаю, что Вы человек подчиненный, Вы не можете со своим директором… Я не знаю, кто он там - директор, может быть он напополам продюсер, я не знаю что это за человек, какую он имеет власть в данной киногруппе, кто там режиссер, кто директор, кто продюсер и какие у них там отношения, меня это уже, я так понимаю, не касается, но давайте мы с Вами хотя бы объяснимся, для того чтобы между нами - между мною актером и вами ассистентом по актерам не было никаких недопониманий. Ситуация была такая, такая и такая.
- У Вас агент есть?
- Нет.
- У Вас нет агента? Почему?
- А зачем?
- А затем, чтобы лишить Вас всей этой истории. В результате Вы будете во всем виноваты. E-mail. Все. И летит уже сценарий.
- Понимаете в чем штука. Штука в том, что нет никаких гарантий в том, что мой агент Х в этой ситуации поступит мудрее, чем я. А так, по крайней мере, Вика ассистентка по актерам, она хотя бы услышала, что я нормальный человек, что я хочу эту ситуацию…
- То, что вы ей позвонили и начали обсуждать, ну, как бы правду найти, потому что обидно.
- Обидно и незаслуженно. Но тем не менее. Это к разговору о том, что Вы слышали на Мосфильме о Данииле Страхове.
- И про меня знаете много…
- Знаю. Знаю очень много.
- Ну а чего, такая профессия. Обратная сторона медали, которая называется как угодно - известность, слава.
- Я бы не разделял на самом деле нас как людей публично известных от других, которых прощают, потому что они публично неизвестные. Тут дело не в этом.
- И в этом тоже.
- Но я думаю, что на самом деле дело не в этом. Потому что есть много фамилий, которым не только прощают, но которые на этом делают себе имя. Наоборот идут от противного. Говорите обо мне плохо. Хорошо. Я буду еще хуже себя вести. И на этом делают себе каким-то чудотворным образом имя. Я не знаю, как у них это получается, но это их путь, это их выбор. Я даже не пробовал.
- Я вот хотел задать вопрос. Вы много читаете?
- Я последнее время опять начал читать. Какой-то период, лет 5, наверное, мне все не удавалось.
- А это видно. Как вы говорите, видно.
- Что я читал?
- Что много читаете. Мне так кажется.
- Это на самом деле школьное еще, школьный запас слов.
- А у меня самый главный запас был институтский. Я добрал там все по полной программе.
- В институте я почти уже не читал.
- А как вы поступили в институт?
- Да как-то вообще случайно. Я везде слетел с конкурса.
- Когда Вас по башке устроило это - "Не могу, хочу артистом быть. Вот не могу".
- "Не могу" - вообще не было такого. Я в последнем классе меня спросили родители: "Сынок, куда ты будешь поступать".
- А родители ученые?
- Да. Скажем так, отец ученый, а мама психотерапевт практикующий. Я говорю: "Через две недели отвечу. У меня был непонятный выбор. На самом деле идиотский, потому что к этому времени я уже не учился, а гулял и пытался познать жизнь вокруг во всех ее проявлениях. И куда я со своим оболдуйским на данный момент запасом сгожусь? И подумал, а пойду-ка я в артисты. Посмотрел "Семнадцать мгновений весны" Тихонова. А чем я хуже. А что, сидит он, молчит, и так все у него красиво получается.
- Амбиции, какие у Вас самые большие сейчас? Здесь и сейчас.
- Никаких. А какие могут быть амбиции.
- Иностранный проект хотите?
- У моей сестры сводной, т.е. на самом деле она родная, но у нас почему-то считается, что сестра по отцу - сводная.
- Папа живет в Бостоне, да?
- Да. А сестра учится в Гарварде. И у сестры есть мечта написать в Голливуд сценарий, в котором главный герой не произносит ни одного слова. И, разумеется, на эту роль позиционировать меня. Я думаю, это было бы круто. На самом деле амбиции с одной стороны дело хорошее, с другой стороны дело абсолютно гнилое и бессмысленное, потому что опять-таки актерская профессия это как травка-муравка - она растет под солнышком, солнышко светит…
- Слушайте, ну не поверю я. Спросите меня: "Хочу я "Оскара" получить?"
- Хотите.
- Очень.
- Но я то знаю, что я не получу.
- Почему?
- Потому что я могу получить его только как режиссер за лучший иностранный фильм, а для этого мне нужно переквалифицироваться в режиссеры.
- Хорошо. "Орла" можете получить.
- "Орла"?
- "Золотого Орла".
- Ну и чего? Я не знаю. Понимаете, я Вам честно скажу, я очень хотел что-нибудь получить за "Детей Арбата". Даже не то чтобы получить, но чтобы народ действительно после "Бедной Насти" сказал: "Даня Страхов хороший артист".
- Хорошо. Даня Страхов хочет быть самым богатым артистом?
- Самым богатым? А сколько это? (Смеется). Самым богатым в мире?
- Нет, не в мире. В России.
- А я не знаю сколько это. Смотря сколько это денег. Если это слишком много, то, может быть, и не стоит.
- Много. Миллионером.
- Миллион это не так много.
- Миллионером - 10, 20 миллионов.
- Я как-то подсчитывал, сколько мне нужно, для того чтобы…
- Сколько?
- Чтобы так не напрягаться, вообще не напрягаться с одной стороны, а с другой стороны, чтобы не отягощаться этими деньгами. Где-то от 10 до 20 в принципе хватит.
- А чем будете заниматься, актерской профессией?
- А если у меня будет столько денег, черт его знает, может я наплюю, возьму из этих 20-ти миллион, да и сбацаю свое плохое кино.
- Вот! Режиссерские амбиции. Вот!
- Нет. На самом деле нет. Истинный крест нет. Они пропали. Они были где-то год-два назад.
- Были?
- Были. Но они ушли. Это как раз Рогожкин. Он так на меня посмотрел и говорит: "Знаете, 90 процентов актеров, которые уходят в режиссуру удовлетворяются первой картиной и на этом успокаиваются. Я подумал, а ведь действительно так. Если будет совсем невмоготу, если прямо вилы, если я уже обрасту невероятными жизненными опытами, если у меня действительно хватит усидчивости опять пойти куда-то учиться или я пересилю свою лень, если все это будет… А просто так идти в режиссеры…
- А вы ленивый?
- Да, я раньше был трудоголиком, а теперь я понял, что на самом деле я ленивый.
- Гениально. Я раньше был трудоголиком, а теперь чего-то я подумал, что, по-моему, я ленивый. (Смеется). Даниил, я желаю Вам удачи. Спасибо, что пришли ко мне на программу, и с нетерпением буду ждать новых работ. И вообще все было очень интересно. Встретимся на Кинотавре. Поедете на Кинотавр?
- Если позовут, если будет повод приехать.
- Туда можно и просто приехать.
- Я стараюсь приезжать, когда есть с чем. А так просто тусоваться я не умею. По-моему это бессмысленно, по крайней мере, для меня.
- Спасибо.
-Спасибо.
12.01.2007 г.
"Кино в деталях", телеканал СТС.